И - нет, у майора ничего не получилось: добрые люди вовремя остановили.
- ...Малороссия - имя любовное, уважительное. Малый совет при государе - самые приближённые советники, что-то вроде политбюро недавних дней. Малая дружина - наилучшая, вернейшая часть княжеского войска. Малая родина - это не вся страна, а то место, где родился, к чему сердцем прикипел. Так и Малороссия - сердце России, её русифицировать не надо. Недаром же, Киев - мать городов русских. Вот Украина означает всего лишь "окраина" Этих украин в России, что собак нерезаных: Терская украина, Новороссийская... ещё какие-то. Недаром говорят: "в России", но "на Украине". Ничего не попишешь, закон языка: "в центре", но "на окраине".
- Теперь вроде бы требуют писать "в Украине".
- А вот этого безобразия мы не допустим.
- Как? Национальному самосознанию не прикажешь.
- Ещё как прикажешь! С лёгкостью. Кто у нас сказал, что бытие определят сознание? Вот мы и организуем человеческое бытие тем людям, что определяют сознание народа. И определят они это сознание как русское. Николай Васильевич Гоголь - чистокровный хохол, и при этом - великий русский писатель. Русский! Ещё такой писатель, как Шеллер-Михайлов, демократ между прочим, шестидесятник. Думаю, я с ним ещё познакомлюсь. По национальности - эстонец, но ведь и в голову ему не приходит создавать какую-то там эстонскую литературу. Опять же, Короленко, не помню, как его по батюшке...
- Владимир Галлактинович.
- Во-во, Галлактионыч! Наполовину украинец, наполовину - поляк. А как писал? Наш человек! Вот и всем остальным создадим человеческие условия, чтобы писать по-русски, и кучу препон для тех, кто украинский диалект вздумал бы переделывать в самостоятельный язык.
- Не поможет.
- Это мы будем посмотреть. Писатели народ упрямый и вечно хотят чего не надо. Запрещать им бесполезно, а вот лаской добиться можно многого. Министр Валуев, знаете такого? - майор неожиданно замолк, пристально глядя на Горислава Борисовича, так что тот беспокойно заёрзал и поневоле ответил на вопрос, поначалу показавшийся риторическим:
- Первый раз слышу.
- Беда с вами, с умниками... - потянул майор. - Шастаешь по чужой эпохе, законы, между прочим, нарушаешь, а как министра внутренних дел зовут, узнать не удосужился. Валуев, Пётр Александрович, попрошу запомнить. С этим человеком нам всем ещё работать и работать. Этот граф - толковый мужик, хотя ошибок собирается наделать много. Те самые гонения на демократов на его совести. В этом вопросе мы его поправим. А вот национальный вопрос правильно решался, хотя и непоследовательно. Валуевский циркуляр - запрет на периодические издания на национальных языках, казалось бы отличная мера против националистов, - а толку? Нельзя издавать журналы, так появились альманахи. Их, что, тоже запрещать? Наоборот, создавать! Но... на русском языке. Авторам платить хорошо, и чтобы цензура ласкова была. Вот и потянутся пишущие к правильному русскому языку. Ведь большинство украинских авторов писали и по-русски! Квитка-Основьяненко, Марко Вовчок... Костомаров так и вовсе профессором Петербургского университета был. Вот и пусть пишут по-русски, во славу великой России. А суржик оставим юмористам, тут нам Котляревский хорошо почву взрыхлил. Юмор, вообще, великая вещь. Была когда-то такая страна - Прованс. Между прочим, провансальский язык от французского отличался куда сильней, чем мова от московского говора. И литература провансальская на всю Европу гремела, всякие там трубадуры и труверы. И вера от католической отличалась. Казалось бы, все предпосылки для национального самоопределения, а не получилось. И всё потому, что людей, говоривших на провансальском, высмеивали. Мольер в своих комедиях, как нужно было покривляться, дурака повалять, за провансальское наречие брался. "Мещанин во дворянстве" приходилось читать?
- По-русски.
- Так и я по-русски. А комментарии для чего пишутся? Чтобы читатель понимал и думал. Стыдно стало говорить на провансальском, вот и нет такого народа, погибоша аки обре. У нас, кстати, подобное тоже было, жаль, что не на уровне Мольера. В середине двадцатого века эстрадный дуэт: Тарапунька и Штепсель. С их лёгкой руки всякий нормальный человек, как услышит: "Здоровеньки булы", - так ржать принимается. Жаль поздно ребята работать начали. Но мы это дело исправим.
- Вы что, хотите их из Советского Союза в пореформенную Россию переправить?
- Ну ты сказанул! Такого уровня комиков мы на месте найдём сколько потребуется. И театр комедии - народный театр! - организуем. Так-то, друг Горислав, не надо меня по людоедскому племени числить. Историю вовсе не обязательно на крови замешивать.
- А если какая-нибудь Леся Украинка откажется и от жирных гонораров, и от цензорской ласки, а станет писать на мове, что тогда?
- Начнём с того, что в искомую эпоху Лариса Петровна ещё не родилась, и к тому времени, когда она начнёт первые стишки кропать, мова станет шутовским наречием. А если кто из современников наших реформ вздумает упорствовать, то с ним уже другой разговор будет. Но и тут прежде всего - аккуратность. Мученики за идею мне не нужны. Будет дурацкая жертва нелепых обстоятельств, анекдотичная, как и его мова.
