Подъем не столько ощущаешь - хотя по дороге в Италию уши закладывало довольно часто, - сколько наблюдаешь. Вот облака над горами - на горах - и заполнили всю другую сторону долины.
Горы обступают полукругом, долина сужается до узенькой полосы, и впереди - отвесная серебряная стена. Нет, не серебро, но свойство здешней минералогии: вблизи скала оказывается желто-слоистой, но, когда отъезжаешь чуть подальше и оборачиваешься - она вновь блестит серебром. К таким оптическим обманам привыкаешь довольно быстро (что не значит - перестаешь восхищаться). И когда, уже в Италии, белый склон действительно оказывается мраморным (Каррара - слыхали, наверное?) - этому удивляешься куда больше: надо же, горы действительно то, чем кажутся.
Об Инсбруке я не знал ничего - даже о его олимпийском прошлом - и очень удивился, увидев кусочек Праги. Это уж потом рассказали, что Максимилиан I (прапрадед Рудольфа II) сделал город своей резиденцией. Очень заметно. То ли некий общеевропейский стиль такой, то ли Габсбурги так распространяли свое влияние - не знаю.
Посмотреть удалось мало что - слишком быстро пробежали по центральным улицам; зато пора стояла вечерняя, а город можно почувствовать, лишь когда прошел по сумеречным и темным улицам.
Вот такие вот простые люди и добывали из здешних гор богатства империи. На кого они смотрят, понять было трудно.
Лоджия "Золотая крыша" - XV век, помнит еще старого Максимилиана; фреска, отсюда не видная, изображает его свадьбу.
Она же, чуть позже:
...Те самые, пражские улочки с открытыми допоздна кафе; пражская цветовая гамма - желтое с черным.
И ("пиджачная цивилизация!" - возопил бы Леонтьев) Господь, распятый меж двух реклам: "и к злодеям причтен".
Неторопливая прогулка по центральной улице, к триумфальной арке и обратно. Путеводный огонек вызывал некие опасения: нам объяснили, что вон там... да-да, вон там, в горах, на высоте 1532 метра, мы и будем ночевать. Другими словами, что автобус повезет нас по серпантину в кромешной темноте на полуторакилометровую высоту.
И повез. Город все уменьшался, на каждом новом повороте сжимаясь до горстки огней. Тьма оказалась не такой уж кромешной - фонарики горели на уровне колес, - но встречались и такие участки, когда ничего, кроме света фар и далекого Инсбрука, видно не было.
Зато наутро...
Канатный подъемник начинал работу в шесть утра, но на уровне облаков лило изо всех сил, так что на самую что ни на есть гору я не попал. Потом дождь сменился моросью, и из нее выплыл ровный, негромкий, постоянный звон: все склоны были покрыты коровами. Двигались они к альпийской траве напрямую, через автостоянку перед кемпингом - так что асфальт был весь в лепешках. Буколические нравы, звуки музыки.
Как хорошо, должно быть, ходить по этим горам; я и Карпаты люблю, а тут еще выше - и расположен не то заповедник, не то заказник.
Спуск оказался пострашнее подъема: теперь-то крутизна видна совершенно отчетливо. Но обрыв был забыт, когда к самой дороге подошел большой олень и проводил нас взглядом. Автобус направлялся в долину, чтобы подняться снова - в горы, через границу, в Италию.
"Затравка" на следующую серию заметок - вот эта симпатичная физиономия.
А кто это и где это - узнаете скоро.
