Рак прекословный

Плюс-минус по шестьдесят. Рождены в пятьдесят девятом.
Еще не взбрыкнул на севере мирный атом,
еще не вырыт первый афганский окоп.
Нерушим и бессмертен наш советский КЛООП,
КОАПП и КОМКОН: простые аббревиатуры.
Трансляция классики из дома колхозной культуры.
Зеленый театр и «ракушка» на летних склонах.
Рыжие белки в парках, и небо в воронах.
Мороженое в шариках. Катер из Гидропарка
на Довбычку. Жарко, душно и парко.
Чешские пОлки. Книги одни на всех.
Подписка на БВЛ – большой карьерный успех.
Пластинки. Бобины. Кассетные магнитофоны.
Светлый праздник труда; затем – обороны.
Галстуки и значки. Субботники. Осенью на картошку.
Поди-ка достань калоши на Кокошку и на Тотошку.
«Мультфільм на замовлення» – всё же ребенок привык.
Если честно, укрАинский – сельский, конечно, язык.
Юбилейный рубль припрятан в заначке, но этого мало.
Жизнь, где твое жало?
Кому это всё мешало?
Мы живем на Свердлова и Горького. Ясно, что зря
кто-то ставит свечу на окно в конце ноября.

30.11.2019

Маленков заявил: "Считаем обязательным прекратить политику культа личности!" на другой день после похорон Сталина, 10 марта 1953 года, на закрытом заседании Президиума ЦК КПСС.

Виктор Шкловский. Собрание сочинений. Том II. Биография. М.: НЛО, 2019. 1000 с.

Отличное издание – только комментариев (напр., к «Рассказу об ОПОЯЗе») хотелось бы еще больше; но комментариев всегда хочется больше.

Очень интересно и, не побоюсь этого слова, показательно предисловие составителя и комментатора к сборнику автобиографических текстов Шкловского. В противовес «общепринятой» трактовке его жизненного пути – «сдача и гибель советского интеллигента» и вот это вот всё, копирайт Аркадия Белинкова, – предлагается чисто формалистическая, опоязовская трактовка: «текстуальная фигура», «построение биографии», «деформация материала» и пр., и пр.

Мне это не нравится.

Мне кажется, что стремление извлечь публичного интеллектуала из этического и политического поля и перевести его в чисто эстетическое – это даже не ловушка, это знак времени и культуры. (Показательно, что и московские протесты 2011-12 гг. автор в другой своей работе анализирует точно так же, культурологически, поскольку признать, что, говоря толстовским слогом, «про…ли волка-то», – это слишком просто; то есть, на самом деле, слишком сложно.)

Я легко могу представить, что через сто лет публичного интеллектуала Б. или публичную интеллектуалку Ш. будут анализировать точно так же – с применением теории какого-нибудь Бурдьё-правнука, а не в терминологии щедринской сказки «Либерал». И это будет вполне правомерно, только «опоязовский», условно говоря, подход здесь еще менее продуктивен, чем тяжеловесный белинковский сарказм. Потому что… и тут вспоминается притча Евгения Шварца:

«У одних знакомых был попугай, который знал два слова: “Радость моя!” Он повторял эти единственные свои слова и с горя и с голоду. Кошка подползает к нему, перья встали дыбом от ужаса, а он вопит одно: “Радость моя!” – слова его ничем не соответствуют действительности. Не уподобляться же этому несчастному».

Не уподобляться.

А издание Шкловского очень хорошее, украинским филологам есть чему поучиться.

Шкловский о Циолковском (1963):

"Вечер. Циолковский меня спросил:
– Вы разговариваете с ангелами?
– Нет, – ответил я тихо в трубу.
– По строению головы могли бы разговаривать.
– А вы? – спросил я.
– Я постоянно разговариваю. (...) Они постоянно не соглашаются... тяжелый характер у фактов, уходят, не договорив. Я так и не увижу ничего".


Шкловский об аннексии:

"Пришлось мне ездить с Александром Петровичем Довженко по Западной Украине в 1939 году, когда сюда пришла Советская Армия. (...)
Во Львове вместе с Александром Петровичем смотрели мы в музее старые украинские иконы. Я о них уже говорил. Стоят лесистые горы, явно Карпаты, на вершине горы, выше елей, сидит старый бог, — вероятно, хуторянин. Кроме ангелов рядом с богом стоят казаки. Так представлял себе небо Тарас Бульба. Всегда лучше ходить с саблей.
Это небо украинское, небо народа, который все время борется за себя, себя защищает.
Я рассказывал уже, как на украинской иконе звери несут части ими растерзанных и пожранных людей, чтобы все воскресли и все были целы в воскресении.
Если бы это перенести на жизнь народов, то это означало бы конец всякой аннексии, всякого колониализма" ("Сашко Довженко". Ключевые слова, конечно, "1939 год").


Шкловский о легкой победе Великобритании:

"Помню годы войны. Смотрели мы на экранах английскую хронику, достойно выглядевшую, дельную и крупную голову премьер-министра Англии Уинстона Черчилля. Прилетел он куда-то и показывал два пальца рогаткой, так, как показывают детям козу, только держа пальцы не горизонтально, а вертикально. Я думал, что премьер-министр показывает цифру 2, что он говорит о втором фронте. Даже обрадовался, потому что на первом фронте у меня был в долгой войне сын, в звании командира батареи его убили в Восточной Пруссии.
Но господин министр показывал не цифру 2, он показывал букву V (victoria).
Это была победа вообще, победа почти без своей крови" ("Сашко Довженко").

Я в последнее время нечасто бываю на Андреевском спуске: «уже не то…»

И сегодня мы оказались там почти случайно: ходили, собственно, посмотреть на новую лестницу от Андреевской церкви, а попали на «день рождения Андреевского».

Во-первых: аллею художников реконструировали и обустроили, появились новые смотровые площадки в тени деревьев (растущих сквозь отверстия в помосте), беседки в стиле Кокоревской и пр., а отрезок возле фуникулера впервые на моей памяти перестал напоминать отраду бомжей. Тьфу-тьфу, но то, что Кличко делает с системой парков, пока что очень удачно.

Во-вторых: лестница от Андреевской до аллеи хорошо вписалась в ландшафт (в отличие от Театра на Подоле, delenda est), как и новая-старая лестница от Старокиевской горы на Воздвиженку.

В-третьих: само массовое действо оказалось очень… органичным. В том числе велосипедисты, разъезжающие на тросах высоко над головами. Кельтская музыка. Джаз. Украинская музыка. Украиноязычные ведущие. (Только в самом низу спуска – внезапный привет из 90-х ,что-то вроде мюзикла на русском, совсем плохо.) Хорошей сувенирки – внезапно – в разы больше, чем жлобской и советской. Извините за банальность, но – Европа, а не «Мы бодры, веселы». Чтоб не сглазить.

В качестве приложения – традиционные надписи города К.

Вот, добрые люди уже настолку по Сюзанне Кларк сделали, а роман еще на украинский не перевели.
(Фотографии см. в фейсбуке.)

Перечитывая по производственной необходимости сборник «Плавание святого Брендана» (сост. Н. Горелов; «Азбука», 2002), наткнулся на Очень Странные Истории о кораблях в небе. Вот они.


О КОРАБЕЛЬНОМ ЯКОРЕ, СПУЩЕННОМ С НЕБА НА ЗЕМЛЮ

Уже в наши времена на глазах у множества народа случилось чудо, подтверждающее существование моря наверху. Когда в Великой Британии люди в праздничный день, отстояв торжественную мессу, стали покидать переполненную церковь, вдруг из за плывущих низко облаков все погрузилось в полумрак и сверху появился корабельный якорь, зацепившийся за окруженное оградой каменное надгробие, так что якорный канат повис и болтался в воздухе. Люди пришли в изумление и стали обсуждать это на все лады, как вдруг увидели, что веревка натянулась, будто кто то пытается поднять якорь. Несмотря на многократные рывки, она не поддалась, и тогда в густом и тяжелом от влаги воздухе раздались голоса матросов, которые пытались вытянуть якорь. Прошло немного времени, и стало понятно, что они отчаялись и послали одного из своих, который, как того и следовало ожидать, зацепился ногами за якорный канат и, перебирая руками, спустился вниз. Когда он уже почти высвободил якорь, стоящие вокруг ухватились за него и принялись его трогать. Но подобно тому как это случается в море во время кораблекрушения, матрос стал захлебываться от слишком влажного и тяжелого воздуха и испустил дух. Прошел целый час, матросы наверху, решив, что их сотоварищ утонул, перерубили канат и, бросив якорь, отправились в плавание. В память об этом происшествии по мудрому совету из якоря сделали железные части церковных дверей, представленные всеобщему обозрению.
(Гервазий Тильсберийский. Императорские досуги. I, 13)


О ГОРОЖАНИНЕ ИЗ БРИСТОЛЯ

В тех же самых местах произошло и еще одно чудо. В графстве Клевдон расположена крепость под названием Бристоль, в которой живет множество богатых и достойных горожан. В этой крепости есть порт, откуда из Великобритании суда отправляются в Ирландию. Как то раз один из обитателей этих мест отплыл в Ирландию, оставив дома свою жену и детей. После долгих странствий его корабль заплыл в отдаленные пределы Океана. И в один из дней, около третьего часа, горожанин вместе с матросами сел за праздничное угощение. Закончив трапезу, он решил помыть свой нож за бортом, но обронил его, и в тот же час через окно на крыше дома этого самого человека нож упал внутрь и прямо на глазах у его жены воткнулся в столешницу. Женщина изумилась такому происшествию и, сохранив нож, который она узнала, поведала об этом возвратившемуся год спустя мужу, причем время и день, когда нож был потерян в плавании и когда появился дома, совпали. Кто после этого станет сомневаться в том, что прямо над местами нашего обитания и над воздухом, которым мы дышим, плещется море?
(Гервазий Тильсберийский. Императорские досуги. I, 13)


О ТОМ, ОТКУДА БЕРУТСЯ ГРАД И ГРОМ

Неоднократно мы видели и слышали от тех, кто введен в заблуждение подобным обманом и привержен подобной глупости, будто они верят в рассказы о том, что, дескать, существует страна под названием Магония и оттуда на облаках по воздуху приплывают корабли, на которых привозят плоды, помогающие остановить град и прекратить бурю. И воздушные мореплаватели отдают их в качестве платы заклинателям бурь, получая в обмен зерно и прочие плоды. Из числа тех, кто додумался до подобной глупости и верит, что такое может происходить, мы видали немало народа на одном сборище, где показывали четырех связанных людей – троих мужчин и одну женщину – и утверждали, будто они упали вниз с этих самых кораблей.
(Адогард, епископ Лионский. Книга против бытующего среди пошлого люда мнения о том, откуда берутся град и гром)

В 1870 году Нечуй-Левицкий напечатал свой перевод щедринской сказки ("Повість про те, як мужик харчував двох ґенералів"), озаглавив материал "Салтиківські (чи то псевдо-Щедринські) оповідання про московських типових людей".

"Гейман ввёл в адаптацию рассказчика, которым выступает непосредственно Бог. Он — женщина с голосом двукратной лауреатки Оскара Фрэнсис Макдорманд. Лица рассказчика мы ни разу не видим, но голос его проведёт нас через все шесть серий".

Написать "рассказчица" и "её" - Заратустра не позволяет?

(Мое мнение о сериале? Хорошо, но не дотянуто. Прекрасные актеры и проблемы с ритмом и режиссурой. И закадровым текстом, да. Впрочем, я и роман считаю не лучшим у обоих соавторов.)